2. Вы сейчас где | Место

В финальном эпизоде сезона ведущий Сергей Карпов сквозь череду чудесных совпадений дозванивается до пилота разбившегося вертолёта. В этом разговоре пилот подробно рассказывает из чего состояла его жизнь в Апапапельгино, почему на самом деле он жил там, а также размышляет, где же находится его дом.Дополнительные материалы смотрите на сайте pole.mediaЛекторий «Полынь.Дом»

В поисках летчика, расследование погружается в забытые аккаунты социальной сети «Одноклассники» и вместо лёгких ответов мы сталкиваемся с коллективной уязвимостью. Наш герой оказывается связан с современностью. Как у исследователей у нас появляются вопросы: что такое безопасность? Как правильно работать с героями, когда мы можем принести им вред? И можно ли себе как исследователю позволить уязвимость? В четвёртом эпизоде мы говорим с социологом уязвимости Борисом Мельниченко и обсуждаем истории трёх документалисток Наталии Платоновой, Татьяны Ткачевой и Алёны Кардаш, которые делятся личной перспективой расставания с домом.Дополнительные материалы смотрите на сайте pole.mediaЛекторий «Полынь.Дом»

В домах живем не только мы, но и вещи. В третьем эпизоде обращаем внимание на предметы, из которых состоит дом: что они значат, кто их исследует и почему нам нужно смотреть на них как на действующие лица. В тоже время авторам удается отыскать полную реконструкцию аварии вертолёта, а Сергей сживается с лагерем. Разобраться в том что такое объектно-ориентированная онтология, ведущему помогает философ и социальный антрополог Денис Сивков, а писательница Егана Джаббарова делится собственным опытом создания домашнего пространства в своём контейнере.

В новом выпуске разбираемся с пространственным измерением дома. Мы погружаемся в историю северного поселка Апапельгино, а ведущий подкаста вспоминает свой маршрут отъезда в Германию и пытается понять, какие отношения мы выстраиваем с географическими точками и какие чувства к ним испытываем. Отыскать язык, которым можно объяснить этот опыт, Сергею помогают социолог Полина Аронсон, исследовательница миграции Мария Гунько и таинственное слово «соластальгия», разработанное философом Гленном Альбрехтом.Лекция Полины АронсонЧто такое соластальгия

Ведущий подкаста Сергей Карпов находит в сети историю пережившего вертолетное крушение пилота и начинает поиски. В одном из постов ЖЖ он находит имя и несколько фотографий этого человека. Одно фото отсылает его к собственному опыту жизни в лагере беженцев. Чтобы понять как связаны два этих опыта, он говорит с исследователями и выясняет что такое автоэтнография и как с ней работать.Дополнительные материалы смотрите на сайте pole.mediaЛекторий «Полынь.Дом»

Во втором сезоне подкаста «Это поле» мы исследуем чувство дома. На примере выжившего пилота вертолета, оказавшегося в заброшенном поселке, и опыта жизни автора в контейнере, мы стараемся понять, что же такое дом и из чего он состоит? Слушайте нас с 23 сентября на всех подкаст-площадках!

Что случилось с атомной мечтойВ последнем выпуске сезона мы пытаемся разобраться почему разговор об атоме не пугает нас сегодня и как мы забыли о людях, посвятивших свою жизнь советской мечте. Публичный мыслитель Юрий Сапрыкин, художница Анна Шустикова, кураторка Елена Возмищева и социолог Степан Козлов делятся примерами как работать со сложным наследием и двигаться дальшеВ эпизоде мы используем отрывки из проекта «‎Сунгуль. Повесть о прошлом». Поддержите этот проект по ссылке: https://t.me/Sungul_play

Что случилось с атомной мечтойВедущие подкаста вместе с писателем Алексеем Поляриновым, музыкальной журналисткой Кристиной Сарханянц и социологом Степаном Козловым разбираются, как Алла Пугачева запела о мирном атоме, а копьютерные игры Сталкер и Фоллаут стали любить ядерный постапокалипсис

Что случилось с атомной мечтойАвторы подкаста встречаются с людьми, которые раньше строили и жили в Мардае. Мы узнаем об урановой добыче, ответственности ресурсной экономики и о нескольких именах города-колонии в Восточной Монголии.

Что случилось с атомной мечтойФотограф Сохин поселился в монгольской юрте на руинах Мардая. Авторы же подкаста пытаются понять, что произошло с технологическим оптимизмом после Чернобыля